Данная работа обращается к теме женственности. Первоначальный интерес к этой теме был обусловлен как личными мотивами, поскольку сама автор работы женщина, так и профессиональными, поскольку часто психотерапия сводила в одном пространстве двух женщин.
Перед любым исследователем феномена женственности (само слово феномен подразумевает под собой нечто еще неразгаданное) стоят три вопроса: что? как? и когда? Подобные вопросы и стали целями данной работы. Но уже поиски ответа на первый вопрос оказались не простыми. Автор не смогла обнаружить непосредственного определения женственности (в смысле: не посредством чего-либо). О ней говорилось либо поэтическим, образным, архетипическим языком "Первозданной женщины", либо точным языком психоаналитических терминов и понятий, которые использовались как средства ее описания. Возможно, это последствия неразрешенной дилеммы между исконным, врожденным и приобретенным. Поэтому в данной работе женственность так и сохранит свойство феномена и раскрываться будет посредством постановки вопросов как? и когда? и нахождения ответов в пространстве психоаналитических концепций. Это исследование носит некоторый исторический характер и создает контекст для дальнейшей интеграции, осмысления и переработки столь необходимых в процессе формирования собственного понимания феномена женственности.
Над загадкой женственности много мудрило голов всех времен:"(1,370), - констатировал Фрейд в начале своей тридцать третьей лекции, посвященной психологии женственности и, присоединив свои размышления к данному процессу осмысления, он был вынужден признать, "что и психология не решит тайны женственности"(1,372). Он отметает, как неудавшуюся, попытку определения женственности лишь через биологический пол, поскольку "то, из чего составляется мужественность или женственность, неизвестного характера, который анатомия не может распознать"(1,370) и вводит в обсуждение "мужского" и "женского" дихотомию "активное" - "пассивное", отмечая при этом "насколько недостаточно характеризовать мужское поведение активностью, женское пассивностью"(1,371) . Фрейд останавливается на том, что описывает женственность как предпочтение пассивных целей, подчеркивая прочную связь между ней и половой жизнью, и как подавление женщиной своей агрессии, не без влияния социума. Тем самым Фрейд утверждает к этому моменту, что феномену женственности свойственны пассивность и неагрессивность. И далее он перенаправляет свой исследовательский интерес с того, "что такое женщина", на то, "как она ею становится, как развивается женщина из предрасположенного к бисексуальности ребенка"(1,372).Хотя первоначально понимание развития женской сексуальности рассматривалось Фрейдом по аналогии с психосексуальным развитием мальчика, но уже к 1933 году он приходит к мысли, что "превращение маленькой девочки в нормальную женщину происходит труднее и сложнее, поскольку оно включает в себя на две задачи больше, и этим задачам нет соответствия в развитии мужчины"(1,373): "девочка с течением времени должна поменять эрогенную зону и объект, у мальчика то и другое сохраняется"(1,373).
Таким образом, Фрейд для развития женственности предполагает необходимым две замены, осуществляемые под влиянием комплекса кастрации и зависти к пенису:
Фрейд придавал важное значение человеческой бисексуальности, признавая тем самым гомосексуальные желания и фаллическую активность девочки в отношении матери, например, "желание сделать матери ребенка и соответствующее ему желание родить ей ребенка"(1,374) или фантазию о совращении матерью, которая в реальной жизни "действительно, ..ухаживая за телом ребенка, вызывает у него в гениталиях ощущения удовольствия, возможно, даже впервые их пробуждая"(1,375). При этом полагая, что "фаза нежной доэдиповой привязанности является для будущего женщины решающей"(1,384), Фрейд все-таки именно комплексу кастрации отводит ключевую роль в эволюции женской сексуальности. "Открытие своей кастрации является поворотным пунктом в развитии девочки. Оно открывает три направления развития: одно ведет к подавлению своей сексуальности или к неврозу, другое к изменению характера в смысле комплекса мужественности, наконец, последнее - к нормальной женственности"(1,379). Также он говорит о травматическом воздействии комплекса кастрации на нарциссизм девочки (противоположности фаллический - кастрированный в соответствии с концепцией примата фаллоса): "Итак, мы приписываем женственности более высокую степень нарциссизма, которая и влияет на ее выбор объекта, так что быть любимой для женщины - более сильная потребность, чем любить. В физическом тщеславии женщины все еще сказывается действие зависти к пенису, поскольку свои прелести она тем более высоко ценит, что они представляются ей компенсацией за первоначальную сексуальную неполноценность. Стыдливости, которая считается отличительным женским качеством, но является гораздо более обусловленной традициями, чем следовало бы думать, мы приписываем первоначальное намерение скрыть дефект гениталий"(1,383). Своеобразием эдиповой ситуации для девочки Фрейд полагает отсутствие мотива для ее преодоления, каковым для мальчика является страх кастрации, поскольку она скорее чувствует себя обделенной пенисом со стороны матери и, вследствие этого, девочка остается в ней неопределенно долго и не развивает столь же сильное как у мальчиков Сверх-Я.
Завершение формирования зрелой женской сексуальности и "окончательный" выбор объекта Фрейд относит к постпубертатному периоду. Двухфазное сексуальное развитие начинается с первого выбора объекта( как инцестуозных объектов любви), проходит через "утрату объекта"(как отказ от инцестуозных объектов любви, т.е. преодоление эдипова комплекса) и заканчивается вторым выбором объекта(постпубертатный выбор объекта, отчасти воспроизводящий инфантильный).
Ситуация эдипова комплекса выглядит в понимании М.Кляйн отличным от классического образом. Она выдвигает гипотезу о "ранней фазе эдипова комплекса". Его начало связано с переходом ребенка в депрессивную позицию и со способностью последнего постигать родителей как целостные объекты, в то же время распознавая существенные различия и важные связи между матерью и отцом: "Депрессивная позиция тесно связана с коренными изменениями в либидинозной организации ребенка, так как в течение этого периода - около середины первого года - ребенок достигает ранних стадий прямого и инвертированного Эдипова комплекса:Эти стадии характеризуются важностью той роли, которую играют в психике ребенка частичные объекты, в то время как уже наличествуют отношения к целым объектам. Кроме того, все еще преобладает оральное либидо, хотя генитальные желания, возрастающие под воздействием фрустрирующих переживаний в отношении к матери, переносятся с материнской груди на отцовский пенис"(3,314-315). Тем самым Кляйн постулирует оральные корни эдипова комплекса и гораздо более раннее в сравнении с классическим проявление генитальных тенденций, которые "возможно, действуют с самого рождения"(4,37), а в процессе преодоления эдипова конфликта начинают доминировать. "Генитальные желания, направленные на обоих родителей, инициирующие ранние стадии Эдипова комплекса (где-то в середине первого года жизни), первоначально переплетены с оральными, анальными и уретральными желаниями и фантазиями как либидинозной, так и агрессивной природы:Растущая сила генитального либидо, включающая прогресс способности к репарации, развивается бок о бок с постепенным ослаблением :оральных, уретральных и анальных тенденций и тревог."(3,320-322).
Возможным прообразом фаллической матери, к которой направлено либидо девочки на фаллической стадии развития выступает представление о "женщине с пенисом", порожденное ранними сексуальными теориями и архаическими, инкорпоративными фантазиями, неотделимыми по мысли Кляйн от эдипова комплекса: "Среди особенностей самой ранней стадии Эдиова комплекса есть фантазии о материнской груди и матери, содержащих в себе пенис отца, или отце, содержащем в себе мать. Они составляют основу комбинированной родительской фигуры:подозрение, что родители всегда получают сексуальное удовлетворение друг от друга подкрепляет эту исходящую из разных источников фантазию, что они всегда комбинированы (едины, слиты)"(4,40).
Также Кляйн говорит о важности ранних отношений с матерью и возникающих в них чувств зависти и ревности для развития эдипова комплекса и зрелой женской сексуальности. "Развитие Эдипова комплекса в большей степени зависит от превратностей первых исключительных отношений с матерью, и если эти отношения слишком скоро нарушаются, соперничество с отцом возникает преждевременно. Фантазии о пенисе внутри матери или внутри ее груди превращают отца во враждебно вторгающуюся фигуру."(4,39) "Другой результат - это внезапный и крутой поворот к пенису от груди из-за чрезмерных тревог и конфликтов, которые вызваны оральными отношениями. Это, по сути своей, механизм бегства и поэтому он не ведет к стабильным отношениям со вторым объектом:завистливое отношение к матери проявляет себя в чрезмерном Эдиповом соперничестве. Это соперничество гораздо меньше обусловлено любовью к отцу, чем завистью к материнскому обладанию отцом и его пенисом. Зависть, испытываемая к груди, затем полностью переносится в Эдипову ситуацию. Отец (или его пенис) становится приложением матери, и, основываясь на этом, девочка хочет украсть его у матери. Поэтому в последующей жизни каждый ее успех в отношениях с мужчинами становится победой над другой женщиной."(4,42) "Чрезмерная зависть препятствует адекватному оральному удовлетворению и, таким образом, выступает в качестве стимула к интенсификации генитальных желаний и тенденций. Это подразумевает, что младенец слишком рано обращается к генитальному удовлетворению, а значит, оральное отношение генитализируется, и генитальные тенденции становятся слишком сильно окрашены оральными обидами и тревогами:Препятствие примату оральности со стороны генитальных тенденций мешает удовлетворению в генитальной сфере и часто ведет к навязчивой мастурбации и промискуитету. Поскольку недостаток первичного удовольствия вносит в генитальные желания компульсивный элемент, это:приводит к тому, что сексуальные ощущения вторгаются в любую деятельность, в процессы мышления и интересы"(4,37-38)
Кляйн приводит в связь зависть к груди и зависть к пенису. С одной стороны, грудь выступает эквивалентом пениса: "при доминировании оральных желаний пенис во многом уравнивается с грудью (Абрахам) и, по моему опыту, зависть к пенису у женщин можно проследить вплоть до зависти к материнской груди: ее корни лежат в ранних отношениях с матерью, в фундаментальной зависти к материнской груди и в деструктивных чувствах, связанных с этим."(4,41-42). С другой - зависть в обоих случаях порождает враждебность и желание разрушить объект: "зависть не только пытается ограбить свой объект, но также и внести плохое, в первую очередь, плохие экскременты и плохие части себя в мать и, прежде всего, в ее грудь, чтобы испортить и разрушить ее. В самом глубоком смысле это означает разрушение ее творческой способности"(4,18) и "открытие Фрейдом зависти к пенису у женщин и ее связи с агрессивными импульсами было основным вкладом в понимание зависти. Когда зависть к пенису и кастрационные желания сильны, объект зависти, пенис, должен быть разрушен, а мужчина, который обладает им, лишен его"(4,41)
Но признавая важность зависти к пенису и комплекса кастрации, Кляйн высказывает и некоторое несогласие со взглядами Фрейда на развитие женственности: "Зависть к пенису и комплекс кастрации играют важную роль в развии девочки. Но они очень сильно подкрепляются фрустрацией ее негативных Эдиповых желаний. Хотя маленькая девочка на одной из стадий развития предполагает, что ее мать обладает пенисом как атрибутом мужчины, эта концепция не играет настолько важной роли в ее развитии, как предполагал Фрейд. Бессознательная теория, что мать содержит в себе вызывающий восхищение и желаемый пенис отца, согласно моему опыту, является подкладкой многих феноменов, которые Фрейд описал как отношения дочери с фаллической матерью. Оральные желания девочки к пенису отца смешиваются с ее первыми сексуальными желаниями получить этот пенис. Эти генитальные желания подразумевают желание иметь детей от отца, которое выводится из уравнения: "пенис-ребенок". Женственное желание интернализовать пенис и получить ребенка от отца предшествует желанию обладать собственным пенисом"(4,91)
К.Хорни вступает в полемику с Фрейдом и развивает собственное понимание процесса формирования женственности. "В принципе я согласна с мнением Фрейда, что девочка развивается в направлении объектной любви, проходя через зависть к пенису, но я полагаю, что природу этой эволюции можно было бы изобразить иначе"(5,50) Признавая влияние анатомической принадлежности и открытия половых различий, характер этого влияния Хорни видит иначе. Она пишет: "анатомическое строение женских гениталий в самом деле имеет большое значение для психического развития женщины" и рассматривает чувство неполноценности у маленьких девочек как последствие нахождения "в невыгодном положении по сравнению с мальчиками в смысле определенных возможностей получения удовлетворения", а отсюда "зависть к пенису представляет собой едва ли неизбежное явление в жизни девочек, которое осложняет их развитие" (6,22) "Мы видим, что эта зависть типична, и достаточно хорошо понимаем, почему дело обстоит именно так; мы понимаем, каким образом нарциссическая обида от того, что она не обладает тем, что есть у каждого мальчика, усиливается невыгодным положением девочки из-за различий в догенитальном катексисе: из-за явных преимуществ мальчика в связи с уретральным эротизмом, скоптофилическим инстинктом и онанизмом"(5,45) Таким образом, неудовлетворенность желания мочиться по-мужски как прототипа зависти к пенису нарциссически фрустрирует девочку, поскольку с экскректорными процессами часто связаны фантазии о всемогуществе садистического характера. Также невидимость ее гениталий не дает ей возможности удовлетворить свой исследовательский интерес в отношении собственного тела (скопофилию как активную часть влечения) и свои эксгибиционистские тенденции в отношении гениталий (как пассивную часть влечения), ведь "именно во время процесса мочеиспускания мальчик может показать свои гениталии и увидеть их сам; более того, его поощряют делать это, и, таким образом, когда мальчик мочится, он может в некотором смысле удовлетворить свое сексуальное любопытство, по крайней мере в отношении собственного тела"(6,19) "И, наконец, это желание, которое я рассматриваю как прототип зависти к пенису, заключает в себе и третий компонент, а именно вытесненную тенденцию к онанизму:Этот элемент можно проследить до связи идей (обычно бессознательной), в соответствии с которой тот факт, что мальчикам позволено держаться за свои гениталии во время мочеиспускания, воспринимается как разрешение мастурбировать"(6,20-21)
Преодоление же зависти к пенису осложняется тем, что "на столь ранней стадии развития девочка еще не понимает, что в перспективе у нее имеется преимущество перед мальчиками, а потому это не оберегает ее от ощущения своего невыгодного положения в данный период"(7,62), т.е. отсроченность материнства "на этой стадии развития никак не может послужить компенсацией для маленькой девочки, поскольку лежит вне возможностей непосредственного удовлетворения"(6,22) Хорни полагает, что "зависть к пенису является нарциссической, она направлена на собственное Я, а не на объект. В случае благоприятного развития женщины эта нарциссическая зависть к пенису чуть ли не полностью растворяется в объектно-либидинозном желании мужчины и ребенка"(7,62); "Столь же несомненно, что зависть к пенису в существенной степени обусловливает формы, в которых проявляется комплекс кастрации. Но вывод, что отказ от женственности основан на этой зависти, представляется неприемлемым"(6,33) Отказ от женственности или комплекс маскулинности Хорни рассматривает через призму эдиповой ситуации, при неблагоприятном исходе которого девочки "не только отказываются от отца как сексуального объекта, но и от женской роли как таковой"(5,46) Для объяснения причин этого она рассматривает развитие вагинальной тревожности и комплекса кастрации. Хорни утверждает, что "маленькая девочка изначально испытывает вагинальные ощущения и соответствующие импульсы, она должна с самого начала иметь представление о специфическом характере своей сексуальной роли"(8,155) В доказательство этого она приводит существование у девочек особой формы мастурбации, связанной с раздражением вагины, и детских страхов и фантазий о повреждении вагины, или вагинальной тревожности. В качестве источников этой тревоги Хорни называет три причины.
Во-первых, тревожность по поводу травматических последствий вагинальной мастурбации в форме страха, "что она нанесла здесь себе непоправимое увечье"(8,149) и "возмездия, которое ее ожидает по закону талиона, а именно что содержимое ее тела будет уничтожено, похищено или высосано"(8,152) Ситуация усугубляется тем, что "она не может проверить, какое воздействие оказала мастурбация, Мальчик, испытывающий тревогу по поводу своих гениталий, всегда может убедиться, что они на месте и ничуть не пострадали. Девочка не имеет возможности доказать себе, что ее тревога безосновательна. Напротив, ее первые попытки вагинальной мастурбации еще раз убеждают ее в собственной физической уязвимости"(8,153-154)
Во-вторых, наблюдения маленькой девочкой менструаций, выкидышей и родов. В-третьих, эдиповы фантазии о сексуальных отношениях с отцом: "Тревога возникает прежде всего вследствие огромной разницы в размерах девочки и ее отца, между гениталиями отца и ребенка:Фантазируя об исполнении генитальных импульсов:девочка же сталкивается с угрозой разрушения части своего тела"(8,152-153) Этим фантазиям Хорни приписывает кастрационный характер - утраты мужских гениталий вследствие полового акта с отцом. Таким образом, Хорни соотносит страх вагинальной травмы у девочек со страхом кастрации у мальчиков: "Женская генитальная тревожность, подобно страху кастрации у мальчиков, неизменно отмечена печатью чувства вины и именно ему обязана своим продолжительным влиянием"(5,48) Под влиянием вагинальной тревожности девочка отказывается не только от отца как сексуального объекта, но и при этом еще и кастрирует себя - теряет чувствительность своей вагины: "из более поздних явлений фригидности можно даже заключить, что вагинальная зона действительно более катектирована (вследствие тревоги и попыток защиты), чем клитор, и именно поэтому инцестуозные желания с безошибочной точностью бессознательного отнесены к вагине"(5,48); "Зачастую все, что связано с вагиной, - знание о ее существовании, вагинальные ощущения и инстинктивные побуждения --подвергается беспощадному вытеснению; короче говоря, создается и надолго удерживается иллюзия, будто вагина вообще не существует, иллюзия, которая в то же время предопределяет у маленькой девочки предпочтение мужской сексуальной роли"(8,154) и отказ от женской роли через идентификацию с отцом: "под гнетом этой тревожности девочка ищет убежища в воображаемой роли мужчины"(5,49) "Этот процесс идентификации с отцом я считаю одним из источников развития комплекса кастрации у женщин:Этот комплекс возникает именно в тех случаях, когда, с одной стороны, размах колебаний либидо с количественной точки зрения значительно превосходит нормальный, а с другой стороны, вытеснение любовного отношения к отцу и идентификация с ним оказываются не столь успешными, как в случаях гомосексуализма"(6,29)
Рассматривает Хорни и роль отношений с матерью в формировании женственности. Возникновение у девочки чувства вины перед матерью вызывается враждебными импульсами ребенка в раннем детстве и ревностью и соперничеством с матерью за любовь отца: "гомосексуальные импульсы отвергаются из-за того, что они сочетаются с деструктивными импульсами, а также из-за установки на соперничество с другими женщинами"(10,204); "мы находим, что сложился порочный круг: ревность и соперничество по отношению к матери и сестре; враждебные побуждения, оживающие в фантазиях; чувство вины и страх перед нападением и наказанием; защитная враждебность; усилившиеся страх и вина"(9,247-248) Сложности в развитии женственности могут возникать из-за таких, усиливающих конкуренцию дочери с матерью факторов, как "откровенная или завуалированная неприязнь со стороны матери; демонстрация чрезмерно нежного отношения к маленькой девочки со стороны отца, которое может колебаться от окружения ее постоянным вниманием до откровенно сексуальных посягательств"(9,247), фиксации девочки на отце или матери, причем, "чем сильнее такая ранняя женская любовная привязанность к отцу, тем сильнее опасность разочарования в отце или появления чувства вины перед матерью"(7,63)
В настоящее время формирование женственности рассматривается в контексте психосексуального развития, развития объектных отношений, чувства "я", Суперэго и Эго и определяется как развитие ощущения личной, женской, сексуальной идентичности. Таким образом, для описания женственности большинство авторов оперируют такими категориями как родовая (в определении Столлера) или половая идентичность (gender identity), сексуальная идентичность (sexual identity), подразделяемая некоторыми на сексуальную ориентацию и поло-ролевую идентичность.
Идентичность, а, следовательно, и женственность, не есть изначально присущий человеку феномен. Хотя пол (анатомия) и сопутствующие ему ощущения и даны девочке с момента рождения, но "эта "данность" не подразумевает, что психическое представительство сердцевины родовой идентичности - врожденное"(11,12). И тому подтверждение, феномен транссексуализма, определяемый как "расстройство половой принадлежности" (12,235): "Главная причина страданий транссексуалов обоих полов проистекает из глубокой убежденности в противоположности анатомического пола и психологического рода (гендера). Другими словами, транссексуалы воспринимают свою сексуальную идентичность, как тотально расходящуюся с их половыми органами"(11,61)
Развитие чувства идентичности имеет начало и продолжается всю жизнь, поскольку личная и сексуальная идентичность лица женского пола может разниться между собой в переживаниях себя как "я - девочка", "я - молодая женщина" или "я - старуха". На каждой переходной фазе жизненного цикла телесные изменения, изменения в нарциссизме, в объектных отношениях, в определяемых культурой образцах полоролевого поведения и в способах выражения своей сексуальности непременно влияют на образ собственного Я и изменяют его. "Чувство идентичности, субъективное переживание, возникает с осознанием ребенком того, что он существует как индивид в мире среди других сходных внешних объектов, но обладает и собственными желаниями, мыслями, воспоминаниями и внешним видом, отличными от других. Таким образом, "термин идентичность:означает одновременно и устойчивую внутреннюю тождественность:и устойчивое сходство некоторых основных свойств с другими людьми"(12,78) Первоначально включая в себя "то, что так, как у меня" и "то, что не так, как у меня", наша идентичность проходит через необходимые и неизбежные разочарования, посредством которых становится возможным отказ от желания иметь "то, что не так, как у меня" и принятие "того, что так, как у меня". Сталкиваясь с данностями существования, человеческое существо обретает идентичность и зрелость: "Каждому человеку брошены два вызова - сложный процесс приобретения и усвоения чувства личной идентичности, за которым следует примирение со своей родовой идентичностью и усвоение будущей сексуальной роли; причем и то и другое включает в себя процесс оплакивания. Как уже упоминалось, индивидуальность и однополость - две главные нарциссические раны для мегаломанической псюхе ребенка, но для них есть богатая компенсация. Преодоление требования прав слияния включает отказ от всемогущественного ожидания магического исполнения своих желаний, как это бывает в детстве, когда желания выполняются в обход необходимости быть закодированными в языке. Однако, этот отказ вознаграждается ощущением самоидентичности и свободы от контрфантазии о всемогущественном контроле матери. Преодоление бисексуальных и инцестуозных желаний включает отказ от невозможного желания быть и обладать обоими полами, а также от требований, связанных с эдипальным кризисом, в его гомосексуальном и гетеросексуальном измерении. Эта потеря компенсируется дарами сексуального желания и его удовлетворения во взрослых любовных отношениях"(11,176) Общим для обоих полов образом родовая или половая идентичность определяется как "базисное ощущение собственной мужественности или женственности, сопровождающееся убежденностью в принадлежности к мужскому или женскому полу:Предшественниками половой идентичности являются телесное Я, ранний образ тела и диадическое ощущение "я - не я":
Обычно она включает в себя базисную интернализацию половых различий, идентификацию с собственным полом и осознание двух комплементарных репродуктивных функций мужчины и женщины... Половая идентичность относится к начальной доэдиповой интеграции анатомических, сексуальных различий и комплементарного репродуктивного функционирования в ощущение принадлежности к мужскому или женскому полу"(12,146-147) "Наблюдения показывают, что по мере того, как чувство "я" начинает приобретать психическое выражение, у младенца формируется некоторое осознание оральной, уретральной, анальной и генитальной телесных зон:мы приходим к выводу: базовое или ядерное чувство принадлежности к мужчинам или женщинам является интегральной частью своего образа с самого начала:к пятнадцати-восемнадцати месяцам, когда появляются признаки формирующегося чувства "я", появляются и указания на то, что младенец начинает сознавать себя существом мужского или женского пола, обладающим соответственно мужскими или женскими гениталиями:В возрасте между двумя и тремя годами:ядро половой идентичности уже устанавливается так прочно, что считается большинством авторов неизменяемым" (13,341-342)
"Сердцевина рода" (Столлер) или ядерная идентичность являются той основой, на которой ребенок формирует свою самоидентичность как "мужскую" или "женскую" через психические представительства бессознательного своих родителей и понятий культурной и социальной среды: "раннее структурное развитие психики зависит в большой степени от бессознательных страхов матери и отца, их желаний и проективных ожиданий от данного ребенка:их ценностные суждения внедрят в сознание растущего ребенка прочный шаблон убеждений, касающихся его (или ее) биологической, сексуальной и психосоциальной идентичности" (11,139) Но все-таки благодаря врожденным ресурсам ребенка, согласно концепции Д.Штерна о "сердцевине собственного я" новорожденного, это влияние не является абсолютным и остается возможность для создания поля выбора в процессе роста, например через противоидентификации с родительскими требованиями.
Обсуждается влияние воздействия половых гормонов на плод и внешний вид половых органов, определяющий отнесение к тому или иному биологическому полу, на судьбу родовой (половой) идентичности.
Следующая категория, используемая для описания женственности, - сексуальная идентичность - "относится к фаллически-эдиповой и эдиповой интеграции детских сексуальных "исследований", страха кастрации, зависти к пенису и трехсторонних объектных отношений в личный эротизм. Другими словами, сексуальная идентичность является более поздней переработкой базисного полового чувства. Развитие сексуальной идентичности в эдиповой фазе характеризуется формированием понятий мужественности и женственности (отличающихся от базисного ощущения своей принадлежности к мужскому или женскому полу) и личным эротизмом, который выражается в сексуальных фантазиях и выборе объекта"(12,147)
Подразделение сексуальной идентичности на поло-ролевую идентичность и сексуальную ориентацию, по мнению Ф. и Р.Тайсон, помогает разграничить характеристики выбора объекта и качества идентификаций, поскольку тема бисексуальности, возникающая именно в связи с сексуальной ориентацией, границы эти размывает: "слово "бисексуальность" используется для обозначения как сексуальных устремлений, направленных на оба пола, так и идентификаций, осуществляемых с каждым из родителей в процессе развития"(13,344). Таким образом, под сексуальной ориентацией понимается "предпочтение объектов любви определенного пола", а под поло-ролевой идентичностью - "обусловленные полом паттерны сознательных и бессознательных взаимодействий с другими людьми", "внутрипсихическое представление взаимодействий", которое "побуждает:отнести себя самого к определенной категории. Категоризация себя как мужчины или женщины организует половой опыт и руководит поиском "подобных себе объектов" в качестве ролевых моделей, с которыми можно было бы идентифицироваться" (13,342-343) Рассмотрение формирования сексуальной идентичности невозможно без обращения к еще двум центральным концепциям, относящимся к истокам сексуального Собственного Я: психической бисексуальности, уже упомянутой выше, и первофантазмов.
Изначально присутствующие в жизни ребенка гомо- и гетеросексуальные стремления, желание обладать половыми органами и воображаемой властью и матери и отца, женщины и мужчины ставит перед ним важную психологическую задачу интеграции бисексуальных желаний в свою психическую структуру и принятия собственной анатомической идентичности: "В конце концов, все дети должны принять тот факт, что они никогда не будут одновременно и мужчиной, и женщиной и навсегда останутся лишь половиной сексуальной констелляции. Это позорное поражение инфантильной мегаломании еще более осложняется необходимостью пройти эдипальный кризис в его гомосексуальном и гетеросексуальном измерении и смириться с невозможностью сексуального обладания ни тем ни другим родителем"(11,17) Дж.МакДугалл говорит о сосуществовании в любом маленьком ребенке и о присутствии у любого взрослого первичных гомосексуальных желаний и на этом основании подчеркивает важность проведения различий между двумя гомосексуальными целями (между желанием обладать сексуально родителем того же пола единолично и желанием быть родителем противоположного пола и тем самым инкорпорировать все привилегии и прерогативы, которыми, по мнению ребенка, этот родитель наделен).
Конфликты вокруг бисексуальных стремлений порождают смешанные чувства вины, депрессии, зависти, ревности, ярости и разочарования, в особенности их гомосексуальный компонент. "Бисексуальные желания детства обречены остаться невыполнимыми, поскольку девочка не станет мужчиной, никогда не будет обладать сексуально своей матерью, никогда не родит с ней детей и никогда не получит ребенка от отца:Поскольку эта воображаемая форма обладания, общая для всех детей, подразумевает разрушение "другого" она при своем возникновении приносит смешанные чувства вины и депрессии. Неизбежно, что на эти ранние невыполнимые желания наслаиваются другие сложные переживания и эмоции, так как неуспех в удовлетворении первичных гомосексуальных желаний связывается с чувствами нарциссической травмы, агрессии и зависти. Таким образом, глубокая амбивалентность осложняет чувство привязанности к обоим родителям"(11,16) В свое время Фрейд, разрабатывая теорию детской сексуальности, ввел "филогенетическое объяснение", имея в виду "такие продукты фантазирования (первосцена, кастрация, соблазнение), которые обнаруживаются у каждого субъекта и воздействуют на человеческую сексуальность. Следовательно, сексуальность невозможно объяснить лишь через внутреннее вызревание влечения: она складывается в недрах интерсубъективных структур, которые возникают раньше ее появления в индивиде". Детская сексуальность "одновременно и связана (по крайней мере поначалу) с потребностями, которые обычно называют инстинктами, и независима от них; одновременно эндогенна, поскольку она спонтанно развивается в определенном направлении, проходя ряд этапов, и экзогенна, поскольку предполагает вторжение в жизнь субъекта мира взрослых (субъект с самого начала вынужден искать свое место посредством фантазирования, связанного с родителями, получая от них более или менее завуалированные сексуальные стимулы):Фактически Фрейд считал местом детской сексуальности в психоанализе желание: в отличие от любви желание непосредственно зависит от определенной телесной опоры; в отличие от потребности удовлетворение желания зависит от мира фантазий, в котором жестко определены и выбор объекта, и направленность действий"(2,457-458) "При рассмотрении тем, связанных с первофантазиями (первосцена, кастрация, соблазнение), нас поражает их общий признак - все они связаны с первоначалами. Подобно коллективным мифам, они призваны дать общее представление, а также "решение" главных проблем, стоящих перед ребенком, Какая бы реальность ни возникала перед субъектом, требуя объяснения или "теории", эти фантазии драматизируют ее, доводя ее до изначального момента, до исходной точки истории. Так, в "первосцене" образно представлено возникновение субъекта, в фантазии кастрации - происхождение различий между полами" (2,337)
Дж.МакДугалл особое внимание обращает на скрытые связи между архаической сексуальностью и психосоматической симптоматикой, отклоняющейся (девиантной) сексуальностью, расстройствами характера и сублимационной активностью (творчество). И вследствие этого она выделяет фантазии о первичной сцене как возникающие в раннем детстве, весь опыт которого еще не имеет вербального интрапсихического представительства и хранится в памяти тела: "Концепция первичной сцены включает в себя весь запас бессознательного знания ребенка и его личной мифологии о сексуальных отношениях людей, в особенности родителей. Помимо генитальных аспектов первичой сцены и связанных с ней фаллически-эдипальных конфликтов:эта сцена может быть также описана в доэдипальных терминах, таких как орально-эротические и орально-пожирательные фантазии, анально-эротические и анально-садистские обмены, бисексуальная путаница, архаические фантазии о сосании крови, страх утраты чувства своей идентичности или представления о границах своего тела. Когда такие фантазии играют ведущую роль в психической реальности личности, сексуальные и любовные отношения легко уравниваются с кастрацией, уничтожением или смертью"(11,18) Интеграция бисексуальных фантазий и первофантазий, "когда любовь больше не уравнивается с катастрофой, кастрацией или смертью; когда родители признаются в своей индивидуальности, отдельной сексуальной идентичности и генитальной комплиментарности:становится психическим приобретением, дающим взрослому ребенку право на его место в семейной констелляции, право на его тело и его сексуальность"(11,24)
Личная, родовая (половая), сексуальная идентичность обретается каждым человеческим существом, как женщиной, так и мужчиной, но при этом каждый из них сталкивался в своем развитии с "особыми задачами". Поэтому имеет смысл в общем виде представить своеобразие пути обретения женственности и сложности в развитии у ребенка-девочки чувства родовой, сексуальной идентичности.
Установление ядра родовой (половой) идентичности или первичная женственность у девочки происходит в контексте диадических отношений с матерью через раннюю идентификацию с ней и формирование образа тела или соматопсихических образов, предназначенных стать сознательными представительствами ее женского тела.
Многие психоаналитики, размышляя о последствиях анатомического строения тела девочки для ее дальнейшего развития, в явной или срытой форме соглашались или оспаривали утверждение Фрейда "анатомия - это судьба". Какие же особенности анатомии (в первую очередь, гениталий) маленькой женщины могут иметь для нее "судьбоносное" значение? Прежде всего, это наличие "внешней", видимой и доступной для прикосновений и "внутренней", скрытой, невидимой анатомической конфигурации женских гениталий. По-видимому этим, а не только влиянием фаллоцентрических установок, объясняется существование на протяжении истории психоанализа сомнения в возможности вагинального осознания девочки, ее способности воспринимать вагинальные ощущения и интегрировать их в соматопсихические внутренние представительства собственных гениталий. Итак, Фрейд полагал, что девочка остается в неведении относительно своей вагины (в чем его поддерживают и некоторые современные авторы) и в своей теории развития женского эротизма придавал значение лишь клиторальным ощущениям, как единственным эрогенным телесным связям, приравняв при этом клитор к пенису. Однако в работах таких аналитиков, как К.Хорни (1924,1926), М.Кляйн (1945),Дж.Кестенберг (1968), Барнет(1966), Майер(1985) и других развивалась иная точка зрения. Для Хорни "маленькая девочка изначально испытывает вагинальные ощущения" и тем самым "она должна с самого начала иметь представление о специфическом характере своей сексуальной роли"(8,155), что изменяет представление о роли "зависти к пенису" в формировании женственности, поскольку по словам Э.Эриксона (1968) "существование продуктивного внутреннего пространства, надежно укрытого в глубине женского тела:важнее, чем отсутствие внешнего органа" (14,218).
Развитие телесного Я девочки, включающего в себя осознание женских гениталий, происходит путем интеграции телесного опыта с мысленным представлением (образом), причем телесный опыт включает в себя ощущения, возникающие как в ранних сенсорных взаимодействиях между матерью и младенцем, так и в процессе ее собственной активности. Из-за отсутствия "видимого органа" и невозможности визуального контроля над ним девочка испытывает затруднения в формировании мысленных представлений о своих гениталиях, которые, в свою очередь, порождают разнообразные страхи и фантазии. "Кляйн (1945) сформулировала понятие о том, что обладание пенисом нарциссически успокаивает мальчика, в силу видимости и легкости мысленных представлений о нем. Напротив, девочка не может видеть свое влагалище и с трудом визуализирует свой клитор. В результате, хотя ей интимнейшим образом известны клиторальные и вагинальные ощущения, она воспринимает свои гениталии как недостающие, по сравнению с видимыми органами мальчика (и отца). Ей приходится ждать пубертата, чтобы получить видимое подтверждение идентичности своему полу через рост молочных желез и начало менструаций. С этими внешними изменениями приходит нарциссическая уверенность, что ее женское тело и гениталии устроены так, чтобы возбуждать желание и сдержать обещание о сотворении детей"(11,29)Тем самым, телесная идентификация с фертильной матерью, первоначально, как Эго-Идеала девочки, ее "вера в свою будущую способность родить ребенка как родила мать, является решающей для уверенного развития ощущения своей женственности, ценности и сексуальной идентичности"(15,17), а отсроченность формирования зрелого женского тела и материнства могут создавать нарциссические и идентификационные сложности.
Несмотря на частичную "невидимость" гениталий, "даже, если раннее самосознание несвязное и фрагмантарное, когда у девочки в младенчестве возникает представление о себе, оно включает в себя некое примитивное ощущение себя женщиной с женскими гениталиями"(13,349)Ф. и Р.Тайсон описывают это следующим образом. Первоначально девочка может составить себе представление о более видимых и доступных частях своих гениталий через ощущения от собственных прикосновений и прикосновений своей матери к ним. "Представление об этих внешних частях гениталий, по предположению Майера, может быть ранним предвестником концептуализации вагины по мере того, как оно ведет к ощущению своих гениталий, как "имеющих открытое потенциальное внутреннее пространство"..Следующий шаг в последовательном формировании умственного представления о вагине, по мнению Майера, ссылающегося на Барнета (1966) - осознание влагалища, которое прокладывает путь к осознанию вагины, так как предполагает существование пространства за найденной "открытостью"; то есть эта ассоциативная связь своих гениталий с потенциально открывающимся пространством внутри подготавливает девочку к представлению своей вагины"(13,348-349)
Еще одну сложность, связанную с анатомией женского тела описывает Дж.МакДугалл: "Поскольку ее половой орган - в сущности, вход в ее тело, судьба влагалища - быть бессознательно уравненным с анусом, ртом и уретрой и, следовательно разделить с этими зонами мазохистские и садистские либидинозные вложения и относящиеся к ним фантазии"(11,29) Подобное бессознательное уравнивание и невозможность визуального контроля над гениталиями способствует созданию неточных или зонально сгущенных их интрапсихических представительств и затрудняет локализацию сексуальных ощущений, происходит смешение клиторальных, вагинальных, уретральных и других внутренних ощущений. Невидимость гениталий девочки может усилить ее тревогу вследствие мастурбации, поскольку она не может убедиться в необоснованности своих страхов. Природа этих страхов и пугающих фантазий связана с представлением о "внутреннем пространстве" и "входе" в него: "Майер указывает на то, что некоторые женщины не только опасаются нанесения повреждений гениталиям в результате мастурбации или полового акта, но и боятся утратить доступ к гениталиям, как будто они могут закрыться и более никогда не открыться, утратив свою восприимчивость" (13,353) "На этой же стадии эдипальной реорганизации девочка, более вероятно, будет фантазировать, что ее мать нападет и разрушит всю внутренность ее тела в качестве наказания за желание занять материнское место, участвовать в эротических играх с отцом и создать с ним ребенка. Таким образом, наказание, которого боится мальчик за мастурбацию, это кастрация, а вот девочка часто уравнивает воздаяние за мастурбацию и эротические мечты со смертью"(11,30)
Помимо собственной активности, телесный опыт ребенка и его сознательные и бессознательные фантазии вбирает в себя то, как именно мать физически и эмоционально обращается с телом младенца и его нарождающимся Собственным Я. Внутренний образ матери, создающийся при это, и есть тот образец, с которым дочь будет всю жизнь стремиться идентифицироваться, так и отйти от него. "Конечно, многое из интрапсихического представительства своего тела и своих гениталий у женщины будет отражать как либидинозное и нарциссическое значение, которое мать придавала физическому и психологическому Собственному Я дочери, так и ту степень, в которой мать передала ей свои бессознательные страхи, касавшиеся ее собственных телесных и сексуальных функций" (11,29) "Именно мать первой обозначет эрогенные зоны своего ребенка, разными способами сообщая, какова должна быть либидинозная и нарциссическая загрузка (или противозагрузка) эти зон и связанных с ними функций. В некоторых семьях может фактически отрицаться даже само существование некоторых органов и телесных функций. Из-за своего собственного внутреннего беспокойства по поводу зональных позывов и сексуальных запретов мать может легко передать своим детям хрупкий, отчужденный, лишенный эротизма или даже уродливый образ тела"(11,200)
Это говорит о том, насколько важным оказывается раннее сенсорное взаимодействие между матерью и младенцем и происходящие в нем интернализации для структурного развития психики. Эти ранние отношения создают основу для примирения или неприятия своей однополости, нарциссической идентификации с матерью, чувства гордости или стыда, связанных с собственным телом и своей родовой идентичности как женщины. Д.Пайнз пишет о последствиях довербальной травме от младенческой экземы, сказывающейся в фундаментальном нарушении отношений мать-дитя: "Нарциссическое разочарование матери телом ребенка естественно будет отражено в ее ответе на его требования и будет иметь фундаментальное влияние на собственные нарциссические установки ребенка и его представление о себе:девочка в младенчестве интроецирует удовлетворенное и приносящее удовлетворение тело женщины и идентифицируется с ним, Но это происходит только в том случае, если девочка приносила телесное удовлетворение своей матери и получала его от нее:Девочка, которая чувствовала на этой стадии, что не удовлетворяет мать телесно, и не получала адекватного удовлетворения от нее, никогда не сможет восполнить эту базальную тревогу"(15,16-17) "Лишь в раннем детстве маленькая девочка может начать не только идентификацию с матерью, но также и интроецирование ощущения их с матерью взаимного телесного удовлетворения:если девочка на доэдипальной стадии не ощущала ни себя удовлетворенной матерью, ни что она удовлетворяет ее, то ей никогда не восполнить этой базальной недостачи первичного устойчивого чувства телесного благополучия и благополучного образа своего тела, не жертвуя своим нормальным влечением к позитивному эдипальному исходу:Нарциссическая рана, дающая начало нарциссической уязвленности, зависти к матери и низкой самооценке, может быть болезненной и усиливать трудности отделения"(15,87) Помимо формирования нарциссической позиции девочки, довербальные взаимодействия с матерью закладывают основание для ее способности смириться с потерей иллюзии одного тела и одной психики на двоих и признать существование индивидуальности, своей и чужой. И в этом смысле Д.Пайнз подчеркивает фундаментальное значение кожи как средства общения между матерью и младенцем, в котором она устанавливает границу между Я и не-Я и содержит в себе Я матери и Я ребенка: "в своей статье Бик (1968):показала, каким образом вмещающий объект - мать - реально воспринимается ребенком как кожа, и что материнская способность вместить тревогу ребенка интроецируется ребенком.
Это дает начало его понятию о внешнем и внутреннем пространстве. Неудача при интроецировании функции вмещения в себя и неусвоение, неприятие того, что ты сам и объект содержатся каждый в своей, отдельной друг от друга коже, ведет к феномену ложной независимости, к "адгезивной" ("прилипшей") идентификации" и к неспособности признать отдельное существование себя и объекта"(15,13) Таким образом, нарушения в отношениях с первичным объектом могут мешать девочке отделиться и выборочно идентифицироваться с матерью, что препятствует формированию чувства индивидуальности и ее собственного уникального ощущения приятной женственности. Причем порой именно тревога матери, проистекающая из ее бессознательных страхов и ожиданий, склонна тормозить вторую важную психологическую потребность ребенка, параллельную его желанию сохранять иллюзию слитного единства с матерью, его влечение к отделению. "Иногда даже до рождения ребенка мать может сознательно или бессознательно относиться к ребенку как к своему либидинозному или нарциссическому продолжению, предназначенному уравновесить чувство внутренней ущербности, этот тип материнской либидозной загрузки часто приводит к желанию исключить отца как в реальной, так и в его символической роли"(11,201)
В связи с тем, что дети вначале переживают мир как нечто неразрывное с ними и не выделяют объекты, их мать не является отдельной личностью со своими отдельными интересами. Кроме того, эта слитность находиться в контексте полной физической и психологической зависимости маленького ребенка от матери. Интернализованное переживание "я" в первоначальных отношениях с матерью остается соблазнительным и пугающим: единство было бы блаженством, но, тем не менее, означало бы потерю "я" и абсолютную зависимость. "Таким образом, девочка обращается к отцу за ощущением отдельности и за таким же подтверждением ее особенности, которое ее брат получает от матери", поскольку "матери воспринимают дочерей как единое с самими собой; их взаимоотношения с дочерьми "нарциссические", тогда как связь со своими сыновьями у них более "анаклитическая"" (16,56-57) Поэтому "":мать девочки менее склонна к тому, чтобы оберегать и защищать свою дочь". Отсюда мы приходим к "относительной хрупкости первичного нарциссизма:у девочек":Роль отца важна при построении объектных отношений девочки, поскольку ":хороший отец, отвечая на потребность своей дочери, очень рано начинает готовить ей нарциссическое убежище, которое покрывает изъяны материнского:""(21,491) Развивая целостное представление о матери, уверенность в "прочности" материнского объекта, способность устанавливать прочные диадические отношения с заботящимся лицом как отдельным человеком, несмотря на их амбивалентный характер (наполненность переживаниями привязанности и враждебности, зависти, страха и вины, создающие у ребенка установку возмещения) ребенок постепенно осознает существование других людей, обычно прежде всего отца, сначала обнаруживая их во внутреннем мире матери.
Переориентация либидо девочки с матери на отца представляет собой гетеросексуальный акт, который создает основу для всех будущих сексуальных отношений. "Но сначала также должна быть фрустрирована и эта ориентация на отца; девочка снова обращается к матери, но на этот раз скорее уже из мужской позиции, поскольку пенис отца тем временем становится интроецированным. Ей хочется стать сексуальным партнером матери, поэтому она рассматривает отца как соперника, и здесь мы сталкиваемся с интровертированной эдиповой ситуацией:Но, разумеется, желание оттеснить отца и занять его место в качестве партнера матери не может быть реализовано; после этой новой фрустрации девочка опять обращается к отцу, и так продолжается до тех пор, пока не наступает кульминационный момент эдипова комплекса"(17,115) Таким образом, постулируется то, что негативный эдипов комплекс предшествует позитивному. Иную точку зрения высказывают Ф. и Р.Тайсон : "Несмотря на то, что колебания и конфликты в отношении выбора являются частью идеи бисексуальности, парная доэдипова амбивалентная привязанность к матери у девочки, сопровождаемая восприятием отца как назойливого и приносящего беспокойство, должна отделяться от триадной, так называемой негативной эдиповой привязанности. И хотя доэдиповы отношения мать-дочь могут быть "сильными и страстными", Эдгамб и ее коллеги (1976) отмечают в аналитических исследованиях, что сила и страстность догенитальны и сфокусированы на контроле борьбы, а не на трехстороннем соревновании за объект. Поэтому можно заключить, что негативная эдипова ситуация - не обязательная часть женского развития:Мы находим, что если имеет место негативная эдипова привязанность к матери, она скорее последует за позитивной, а не предшествует ей и предполагает нарушение объектных отношений"(13,362) Этот процесс сопровождается страхами потерять любовь, как матери, так и отца.
Исходом эдиповой ситуации является возвращение части либидо девочкой матери; ее эдипова идентификация с матерью является продолжением ее самой ранней первичной идентификации (к тому же в контексте ее ранней зависимости и привязанности). Доэдипова привязанность дочери к матери меняется и развивается, но не прекращается. Как разъясняет Дейч, женская психика состоит из наслоения отношенческих структур: "Обычно девочка обращается к отцу как объекту первичного интереса на фоне исключительности отношений с матерью, но этот либидинальный поворот к отцу не заменяет ее привязанности к матери. Вместо этого девочка сохраняет доэдипову связь с матерью (интенсивное отношение, связанное с вопросами первичной идентификации, первичной любви, зависимости и отделения) и создает на ее основе эдиповы привязанности как со своей матерью, так и со своим отцом. Эти привязанности характеризуются эротизированными потребностями в исключительности, чувствах, конкуренции и ревности. Она сохраняет интернализированное первоначальное отношение, включая его последствия для характера определения ею себя, и интернализирует другие взаимоотношения в дополнение к нему, а не как его заместители"(16,53) Вследствие этого, во-первых, "большинство женщин выходит из своего эдипова комплекса ориентированными на отца и мужчин как на первостепенные эротические объекты, однако ясно, что мужчины, как правило, остаются эмоционально второстепенным", во-вторых, поскольку "отец является дополнительным объектом любви, который становится важным в контексте отношенического треугольника:Женщины, по мнению Дейч, переживают гетеросексуальные отношения в контексте треугольника,в котором мужчины не являются для них исключительными объектами" и, в-третьих, "отец не представлял первоначальную нарциссическую угрозу (угрозу основопологающей целостности и границам "я"), не обеспечивал он девочке и первоначального нарциссического единства (первоначального переживания единого). Эдипова любовь к матери в таком случае содержит в себе как угрозу собственному "я", так и обещание первоначального единства, чего любовь к отцу никогда не дает"(16,54-55)
Таким образом, процессы идентификации у девочек происходят в длительных отношениях с матерью и опосредуются ими, причем именно "связь между эмоциональными процессами и освоением ролей - между развитием либидо и эго - характеризует женское развитие"(16,33) Девочка оказывается способной развивать личностную идентификацию с матерью, поскольку имеет с ней реальную связь, укорененную в ранней первичной связи. В отсутствие отцов мужская идентификация представляет собой позиционную или поло-ролевую идентификацию, тогда как женская - родительскую.
Описанные Эриксоном этапы зрелости жизненного цикла вполне соответствуют тем задачам, которые еще стоят на пути становления зрелой женственности. Это: 1) уникальные изменения женского тела в пубертате, что требует изменения образа своего тела: "она должна признать в своем влагалище способность вмещать пенис мужчины (в фантазии - сексуального партнера матери) и согласиться с дальнейшей возможностью беременности"(15,74) Поскольку в пубертате оживают предыдущие конфликты детства, касающиеся идентификации с матерью, то для девушка половой акт бессознательно может стать удовлетворением неисполненных догенитальных стремлений - к матери и к материнской заботе о себе - или она может не чувствовать, что имеет право на все, что ни есть женского и женственного, поскольку оно принадлежит исключительно матери и может быть получено в собственное обладание только путем ее разрушения; "женственность женщины русской культуры опять вступает в противоречие с присутствием родителей. Либо мать не дает ей разрешение на принятие пенисаЮ и мать необходимо убрать, либо принять пенис ей не позволяет отец, и претенденту на ее лоно надо победить ее отца. Иными словами, право на сексуальность дочь получает иногда только после смерти матери (или отца). Вагину, подобную вагине матери, дочь не может создать, т.к. мать не дает ей на это согласие, и потому ей приходиться ее у матери отбирать, Или, иначе говоря, - вагина не делима"(18,266); 2) первая беременность - завершающий этап идентификации с матерью - телесная идентификация с фертильной матерью - и возрождение исключительной сибиотической связи мать-ребенок, которая имела место раннем младенчестве самой будущей матери, через идентификацию с ребенком в матке; 3) рождение ребенка или материнство как воссоздание для себя женщиной первичного союза и своего интернализованного ассиметричного отношенческого треугольника: "с учетом треугольной ситуации и эмоциональной ассиметрии ее собственного родительства связь женщины с мужчиной требует третьего человека на уровне психической структуры, поскольку так было изначально установлено в треугольнике"(16,63) Успешное решение женщиной этих задач во многом определяется тем, "какая у молодой женщины была мать (насколько она способна была быть матерью) и каким образом она относилась к своей женственности и к женственности своей дочери. Как мы уже знаем, развитие зрелой женской личности (базирующееся на доэдипальном развитии здорового ощущения Собственного Я и здоровых объектных отношений, а также на прочном ощущении полоролевой и сексуальной идентичности) включает в себя не только идентификацию с внутренним образом матери, но и еще противоположнцю задачу всей последующей жизни: отделение от матери и индивидуацию"(15,70)